Черный цвет.
Привыкнуть сложно к темноте, но манит ее окутывающая пелена,
И в ней не столько неизвестности туман тебя дурманит
Тебе лишь черная краска здесь страшна.
А как приятно этим покрывалом укрываться, предаваясь страсти и любви,
Не хуже разговоры, когда можно открыть в словах все то,
Что движется в немой крови.
Не прятаться от мира, не стыдиться своих поступков, мыслей,
Что приходят к нам при свете дня,
Ночью проще снять маску и краскою умыться,
Сказав: «Наконец-то тьма ты здесь». Теперь спокойно можно спать,
Жизнь не проклиная и не кляня.
Так в чем же общая привлекательность такого цвета?
Его подбрасывает нам сама Земля,
Кружится в танце беззаветном зеленая планета,
Мы выбираем темноту и этим ритмом убаюкиваемся
Жизнь начиная иль губя.
Без четкого ритма этот танец, без движений, подчас его улавливаем,
Когда ложимся спать. И так прекрасен безликий темный репетитор-гений,
Который складывает в па все наши поступки,
Но мы не спим, пытаясь танец наконец понять.
И вот он миг - мы чувствуем пульсирующую нить. Пока она не прервалась
Необходимо нам как воздух лишь одно – творить, творить, творить.
Стихи, которые написаны под утро,
Иль музыка, которая пришла из ниоткуда к нам,
Но хоть относимся к ним строже
Нет среди других произведений ничего дороже.
Так краска помогает нам смеяться
И радоваться хоть немного нашим сбывающимся мечтам,
Она же помогает другим не видеть,
Что сердце наше в темноте рыдает, подверженное несмываемым слезам.

Fhoenix спс. значит стоит выкладывать краски ночи и дальше.

Красный цвет.
Закат из цвета алой розы страшит и манит нас вперед,
Он словно страж, впускает в сны и грезы лишь тех,
Кто не боится ночью в последний раз закрыть глаза.
Мы для чего-то цветом красным хотим себя к другим привлечь,
Как будто цвет бардовый внутри нас начинает жечь.
И мы даем и кровь, и душу лишь тем, кто боль поймет,
А тем, кто может и не будет стоны перед смертью слушать,
Подарим жизнь, как только крови ванна натечет.
И проще это делать ночью, никто не сможет полумертвого поднять,
Но, даже надрезая себе вены, хотим не дохнуть, а красиво умирать.
К чему все эти литры страсти, молчания и тревоги людской,
Немалые тревожат нас напасти, но проще сделать взмах один,
И может быть контрольный взмах - второй.
И так красива кровь своя, а может быть чужая,
Нас манит теплым взглядом ее в воду провожать,
Мечты о жизни незачем тому, кто, даже не познав чертоги рая,
Стремится в ад себя своими же руками закопать.
Но ночью красный цвет не только в нас, крови сосудах,
Он может быть и романтической стезей,
Когда с любимой пьешь ты полусладкий кубок,
И после этого уста ее ласкаешь, захмелевший от любви  и сам не свой.
Касаясь нежно их, сначала только поволокой,
Смотря в ее глаза и находя в них отражение свое,
Ты в мыслях о любви житейской, не геройской и не слишком громкой,
Мечтаешь с ней построить то, что называется семьей.
Привлечь к себе улыбки или страсти, заставить лишь наряд твой обсуждать –
Одежда твоя может быть неброской, но краской этой на одежде
Позволишь вкус свой уважать.
Вокруг себя создай весь мир из цвета иль погрузи навек его во мглу,
Ночью красный цвет как объятая пламенем планета,
Горит, зовя тебя присоединиться и захмелеть, танцуя в алом цвете:
«Вперед на бал! Вперед на пир! Все чувства ради цвета, я ради этого умру!»